В музее

В музее можно всё:
Раздеться догола
В торговый день;
Ножом и вилкой тыкать в рот соседу,
Напиться добела,
Нажраться (извините) до обеда;
Закончить отпуск, сбросив со скалы
Младенца, надоевшего ораньем;
Художников убить за то, что злы;
А всех инакомыслящих - к пираньям!

В музее можно всё! И всем - и нам, и вам,
В музее все небритоволосаты,
И некоторым кажется друзьям,
Что жизнь - музей, а люди - экспонаты.

12 января 2015 года

 

* * *

- Ты левый? Значит, ты урод!
- Ты правый? То есть, людоед!
Тепло беседует народ
Последние (а сколько?) лет.
У нас в груди такие ритмы!
Ещё не вымерли как вид мы?

16 января 2015 года

 

* * *

Поэт в России – вовсе не поэт,
Как думают читающие люди.
Он только тень, он только силуэт,
Он миф о православном Робин Гуде.
Поэт в России – не певец Орфей,
А длинная фигура с променада,
Он площадей бывает корифей,
Хоть площадям поэзии не надо,
И, весь в иносказаниях, скользит
По книжным полкам и магнитным волнам,
Ему процесс приятнее, транзит,
В котором он себя считает вольным,
Ничем, никем не связанным певцом,
А то и самым важным гражданином,
Калёной сталью или злым свинцом
Летящим по заснеженным равнинам.

19 января 2015 года

Аты-баты

"Богатые ужасны и богаты,
А бедные прекрасны и бедны", -
Так пели наши бравые солдаты,
Идя домой с трофеями войны.

Достались им айпэды и айпады,
Андроиды и всякие винды.
Солдаты шли, встречали их награды
И премии за ратные труды:

Кому-то дали гаджетов кадушку,
Кому-то - целый грузовик софта.
Солдаты всем врагам пустили юшку,
И разорили вражьи города:

И разорили Сан-Хозе и Хьюстон,
И Рэдмонд, и Сиэтл, и Менло-Парк.
Ну, всё, пора заканчивать о грустном,
Прощай, Нью-Йорк, а также и Ньюарк.

Какие звёзды некогда сияли!
Теперь их вспоминать - невмоготу...
Богатые, ужасные, завяли,
А бедные, прекрасные, в цвету.

27 января 2015 года

Лайк

Подари мне «лайк» на день рожденья,
Это ж не какой-нибудь Клондайк!
Даже молчаливые растенья
Могут бессловесно ставить «лайк».

Сторонись бумажных фолиантов,
Деньги, да и время пожалей!
Никаких подвесок из бриллиантов,
Никаких капризов королей!

Подари мне «лайк», ведь это просто,
Это не достать почти с небес
Оперенье птицы-алконоста,
Ибо я, пойми, не мракобес.

Наша электронная страница
И без перьев будет хороша.
Ну, давай, попробуй восхититься
И поставить «лайк» на полгроша!

31 января 2015 года

* * *
Снег, поднимаясь от земли,
Стремится в небо, к облакам.
Его мы не уберегли,
Когда он ластился к рукам.

Покуда небеса в дыму,
В земле не видит он нужды.
Законы физики ему
Неинтересны и чужды.

22 февраля 2015 года

Любовный треугольник

Когда они из кабака пошли домой,
Петрарке так сказал Боккаччо Джиованни:
"Не нравится мне то, что Вы больны не мной,
Поскольку я навеки болен - болен Вами!"

Петрарка мог понять подобный сантимент,
Но он любил Лауру, что ему Боккаччо?!
Романтик сызмальства, ничуть не декадент,
А в потаённых снах он даже мог быть мачо.

Петрарка знал: его Лаура влюблена
В Боккаччо по уши, не спит в ночах подлунных.
У каждого своя певучая струна,
А вместе - не сыграть на трёх отдельных струнах.

Амуру всё равно, кто и в кого влюблён.
Ещё ребёнок, и играть так любит он.

2 марта 2015 года

О пропаже президента Непала

В одной стране, и это был Непал,
Случилось нечто!
Президент пропал!
О, Господи!
Заплакали старухи,
И дети заорали, а мужи,
Как водится, схватились за ножи,
И развелись повсюду (за ночь!) мухи,
Вонючие, я доложу, товарищи,
Как туалет на Востряковском кладбище.

Вам интересно, что потом в Непале
Случилось? Вы, я вижу, намечтали
Такое!
Не случилось ни-че-го.
Нашёлся!
Был он временно не в духе…
Зато от горя померли старухи,
Пока в испуге ждали все его.
Нет, он не заболел, в бою не пал он –
Орлом двуглавым кружит над Непалом!

12 марта 2015 года

Элегия

С чего началась наша родина,
В какой ты ни вырос дыре?
Статуя из гипса Володина
Стояла в соседнем дворе.

Давно перестроена улица,
Но тот же стоит там Ильич,
И зря с ним теперь соревнуется
Владимир Владимирович.

Бессмертие – это стратегия,
А тактик – на час знаменит.
Там кончится эта элегия,
Где Брежнев Ильич Леонид.

14 марта 2015 года

* * *
Забудем всё! Забудемся - и баста!
Уснём навеки, да погаснет свет!
Свернём в кювет и там откинем ласты,
Остановив движение планет!

История - столб соляной. Застыла,
Бедняга, оглянувшись невзначай.
Всё-всё, от Одиссея до ИГИЛа -
Во льдах. Не береди, не докучай.

5 апреля 2015 года

Жалоба одной поэтессы

Не пишутся любовные сонеты,
Обрыдли и блондины, и брюнеты,
И некогда желанные корнеты –
Глаза б мои не видели их рыл!
Когда-то я была исчадье ада,
Но всё прошло, и более не надо
Ни водки, ни вина, ни шоколада,
И жар былых желаний поостыл.

Не трогайте меня, не безобразьте!
На ревности сыграйте, на контрасте,
Чтоб пробудить во мне былые страсти,
Попробуйте разбередить меня!
Нет, сил у вас не хватит, дорогие!
Не представайте предо мной нагие,
Не интересны мне тела тугие,
Не хватит вам, беднягам, трудодня!

Финита ля комедия, привет.
Прощайте, бывший гений и поэт!

10 апреля 2015 года

* * *
Мы брали. Брали этот город,
Зудел в груди голодный зуд.
Здесь и напоют и накормят,
И золото преподнесут.

Там мы рассеялись вразброску,
Круша чужой иконостас,
Мы выли и сосали соску –
Так зубы резались у нас.

18 мая 2015 года

Английский сонет

Жил-был дед.
He was sad.
Он пил джин,
Had pale skin.

Но был миг –
Once per week -
Дед шёл в маг
For his drug,

И дед ел
(What the Hell!
Хитр, как лис)
Can-na-bis.

Ведь лишь тут
He felt good.

29 мая 2015 года

Прометей

Прометею открылось, что такое любить:
Это соль, это жажда – страшно хочется пить,

Это чувствовать, помнить, даже издалека,
Как горит от мороза на прощанье рука…

Я горячие угли у богов ли украл?
Быть мне первопроходцем – для богов криминал,

Не прости Прометея, а к скале пригвозди,
Чтоб орёл его сердце вырывал из груди,

Чтоб съедала глаза мне лучезарная мгла…
Чтобы ты год за годом это видеть могла.

12 января 1989 года, 1 июня 2015 года

Детские страхи

Ночью Иден кричал во сне –
Вот когда было страшно мне!
Доктор нам говорил: «Пройдёт,
Время лечит, иных метод
Не придумали до сих пор…»

Всё прошло, и о чём сыр-бор?
Не кричит по ночам малыш,
Тишина. Прошуршит ли мышь,
Прожужжит ли автомобиль…
Спит стихия, и полный штиль.

Не осилить ночь-госпожу,
Я, проснувшись в ночи, лежу,
А потом забирает сон,
И мне снится всё тот же сон:
Детский крик, то есть мой недуг.
Просыпаюсь. Темно вокруг.

27 июня 2015 года

Покорение Непала

Никогда не пел я о Непале,
Человек иных, равнинных мест,
Не встречал в полуночном астрале
Их звезды ярчайшей Эверест.

Я тропой тибетского монаха
На белёсых склонах не плутал,
Горы азиатского размаха
Не влекли меня в страну Непал.

А когда б случилось поселиться
Мне по долгу службы в Катманду,
То была бы в тягость их столица,
Замышлял бы, как домой уйду.

Обманул бы бдительность охраны,
И, надыбав пару крепких кед,
Убежал бы в западные страны –
Может быть. А может быть, и нет!

11 июля 2015 года

* * *

Один поэт на свете жил,
Он был проказник,
И вот, однажды согрешил,
Устроил праздник:
Поэт надыбал динамит,
Надыбал пушку,
Принёс топор и (паразит!)
Пришил старушку.
А динамит ему тогда
Зачем и пушка?
Чтоб было шумно, господа.
Ну, где же кружка?!

15 июля 2015 года

Посвящение кинорежиссёру Михаилу Ромму

Фашизм бывает вне- и внутривенным…
А может ли он быть обыкновенным?

Когда привык ты с детства… Если в школе,
В детсаде, в пионерах, в комсомоле –
Везде и всюду, всюду и везде
Все поклоняются одной – одной! – звезде,
Когда единым строем – на зарядку,
И каждый день – вприкуску и вприглядку,
Все – как один, один – уже как все,
Шаг в сторону – ты «пятая колонна»,
«Мир есть война», – звучит вокруг стозвонно,
Прищур вождя и днём, и ночью близко,
А голос единицы – тоньше писка,
Смерть – на миру, и спрос на героизм…

Обыкновенным кажется фашизм.

15 июля 2015 года

Постижение Непала

Непал, Непал! Не пил, не ел, не спал.
Сидел, читал, копал, писал, кропал,
Душой болел, башкой изнемогал,
Узнать, постичь, понять, принять алкал.

Был нем, но зол, устал и изнемог,
Ронял перо из рук, валился с ног,
И думал: всё профукал и пропал,
Но тут – пришёл и рядом сел – Непал!

И понеслось: кручу земную ось,
И в карту мира тычу на авось,
В финале попаду в Непал, небось,
Напрасные сомнения отбрось!

Я весь кипел, был бел, как снегопад!
Я громко пел, сверкал в руке булат,
Дрожал мой нерв, струна его рвалась,
И вдруг – раздался взрыв, бах-бах и – хрясь!

Я написал про дальнюю страну,
Про будущность её и старину,
Про всех её детей и стариков,
Про горные хребты в пыли снегов,

Всё было там: их пища и вино
Из детских книг и взрослого кино,
Всё, чем мой дух познанья закипал…
Всё было! Не было страны Непал.

Я две страны – не более – познал,
В иных местах – я гунн, я гот, я галл,
Лишь две страны приснятся мне, коллега,
Лишь две страны: Москва и Сан-Диего.

15 июля 2015 года

Королевство Дона Жуана

В общине трезвенников, пьяниц,
Где каждый сам себе речист,
Я демократ, республиканец…
Но дома, в спальне – монархист.

Жена, соседка ли, подруга,
Любовница, etcetera…
В моих покоях вы – прислуга,
А я – король ваш до утра.

В моём вечернем королевстве
Власть к нуждам подданных глуха.
Здесь добродетель – в раболепстве,
А грех – в отказе от греха.

Итак, войдя в мою обитель,
Покорность рабскую храня,
Безропотно, мисс исполнитель,
Вы обезглавите меня,

Чтоб обезглавлен, в танце рьяном,
Хотел я только одного:
Быть королём и быть тираном –
Вот в этом ваше торжество.

13 августа 2015 года

О пользе чтения

"Жизнь - не пустая шутка", -
Бабка учила внучку.
Внучка учила внука:
"Жизнь - не простая штучка!"

Вместе учили Жучку,
Жучка учила Кошку:
"Репке устроим взбучку,
Репке наставим рожки!"

После тянули репку
За волосы, стараясь.
Репка держалась крепко,
Богатырям на зависть.

Если б читали книжки,
Враз бы позвали Мышку...
Съели свои коврижки?
Ешьте мою коврижку!

21 августа 2015 года

Физиология счастья

Мне доктор, прописавший эндорфины,
Серотонин, а также дофамин,
Сказал: «Забудь депрессии и сплины,
Долой унылость! В печку их, в камин!

Он знал и соблюдал как физиолог
И докторскую этику, и честь.
Он заявил, что к счастью путь недолог,
Когда лекарства правильные есть.

И я поверил в докторскую склянку!
Ел эндорфины, как насущный хлеб,
Жевал серотонин, как запеканку,
И дофамин – для укрепленья скреп.

Я счастлив стал! По кайфу утро, вечер,
И эйфория проникает в мозг.
Не только телеястреб, скажем, Тетчер,
Но даже адский рисовальщик Босх

Не смог бы мне испортить настроенье
И в чёртову депрессию ввести.
Я счастлив стал почти до посиненья,
О счастье! Легче, сжалься, отпусти!

18 сентября 2015 года

Буриме

Ну, что же, не один Евгений
В четырёхстопном ямбе зрел,
В империи, где некто Гений –
Не чёрный бант, но венчик белый –
Блуждал и бледен был, как мел.

Картина худшего из Римов
Ему везде была близка.
Он, нелюдим из нелюдимов,
Не ждал от братьев-пилигримов
Воды и хлеба – ни куска.

Но пилигримы повернулись
К нему лицом, к кремлям спиной,
И здесь, на свалке пыльных улиц,
Они бедняге улыбнулись:
"О, бедный, о, несчастный Ной!

Придёт жена твоя, Наама,
Согласно плану Сатаны,
И будет злой насмешка Хама,
И не спасёшься ты от срама.
А мы... Уже утонем мы."

20 сентября 2015 года

По мотивам 66-го сонета У. Шекспира

Друзья мои! Простите, не шучу,
Меня замучил чёртов энурез,
И голова ударила в мочу…
Нет, нет, наоборот! Какой эксцесс!

Вас беспокоят золото и власть,
И вы спешите, честь отнять у дам,
А мне – такая скорбная напасть,
Что сам я честь и денежки отдам –

За эликсир, микстуру, что-нибудь!..
Пока друзья, погрязшие во зле,
Стремитесь вы беднейший класс разуть,
Я должен свой предмет держать в чехле!

Нет, в памперсах не стану жить ни дня,
Не осуждайте грешного меня!

24 сентября 2015 года

 

Голод

Мой дед Израиль Соломонович Голод
Вступил в ВКП(б), когда был молод,
Но был аполитичен по природе,
Тихоней прозван дед в простом народе
(Да, прозван на работе, в «Военторге»,
Где дед служил. Я как бы не в восторге,
Что дед работал в этих кабинетах,
Но мы здесь пишем о других предметах).

Итак, мой дед – почти номенклатура,
Но не совсем. Де-факто и де-юре
Он рангом ниже плыл по речке Лете
В каком-то там миллионом кабинете.
С небес ему не сыпались алмазы,
Но раз в неделю приносил заказы:
Икру, балык, орехи – всё съестное,
И кофе, и хорошее спиртное.

Итак, в его семье не голодали,
Но то, что есть, до крошки подъедали,
И я таким же правилам обучен –
Феномен странен и малоизучен.
Хоть не учил никто, само привилось,
Пристало, притулилось, приживилось.

Рассказывала бабушка мне, внуку
Про ту, одну за всю их жизнь, разлуку,
Когда мой дед, Израиль Соломонович Голод,
На фронте был. А в Томске правил голод,
Который глух и нем к Советской власти,
И не было вокруг сильнее власти.
Война их занесла в такие дали!
Там бабушкины дети голодали,
Им было пять, двойняшки-малолетки,
Птенцы второй и третьей пятилетки.

Фронтовики не голодали в целом,
Цедили спирт у немца под прицелом,
Кто вмёрз в гранит, кто в Лету окунулся,
А деду повезло, и он вернулся.

Мой дед Израиль Соломонович Голод
Родился в нищете. Там правил голод:
Три брата, три сестры сидят по лавкам
Отец – в заводе, голодно малявкам.
Когда мой дед был лет восьми от роду,
За равенство, за братство, за свободу,
За «нет войне» – за всё, что так прекрасно,
Взошла заря, взошла кроваво-красно.

Что было дальше, хорошо известно:
И мир, и труд, и май – и повсеместно,
Страна пошла навстречу коммунизму,
Всем остальным готовя ту же клизму.
Мой дед шёл в ногу с тем миропорядком:
Учился в школе, в ВУЗе – по порядку.
Он получил диплом, стал финансистом,
Попутно и, конечно, коммунистом,
От армии в 30-е свободен –
Из-за порока сердца непригоден.
Характером он был непротивленец,
В войну же – доброволец, ополченец.

Мой дед Израиль Соломонович Голод
Был, как Аврора, навсегда приколот
К Советской власти, ибо жизнь летела,
Она неслась – космическое тело,
И не было в пути ей остановки,
А только – поезда, командировки…
Состарился мой дед, не пустозвоня,
Он был молчун по прозвищу тихоня,
И мы забыли тайну смыслов вящих
Фамилий, столь речистых, говорящих.

Пусть тайна будет тайной! Пусть загадка
Останется горька и кисло-сладка,
Пусть соль её съедает наши губы,
Не зазвенят литавры или трубы,
И только птицы пусть галдят на ветке,
По чём изголодались наши предки.

10, 17 октября 2015 года

 

Роман о жене, муже, любовнице, поезде, книге и ауле
(стихи на заданный набор слов)

Авторитет по прозвищу Аул
Плыл против ветра в шторм и – утонул!

Всю жизнь он прожил так же, без оглядки,
И наступала смерть ему на пятки.
Его супруга верная, Ядвига,
Была давно прочитанная книга,
Она ему сто лет как надоела,
К тому же, он не брал её на дело –

На дело брал любовницу, подругу
Сорви-башку… Их двух манило к югу,
И вот, однажды где-то на югах
Он в шторм поплыл и – всё, увы и ах!

Он утонул! Любовнице Марусе
Метаться так, что господи-исуси,
Зато жена была спокойна с виду,
Когда узнала всё про мужа-гниду:
Про смерть Аула в пенных водах черных
(Сожрёт акула пусть их всех, позорных!),
Про гнусную любовницу, паршивку,
(Да, предъявили толстую подшивку
Ей тёмных дел покойного супруга
Друзья по возвращении их с юга).

Вот вам сюжет, не очень-то заборист,
Он вырастет в роман длиною в поезд,
В том поезде – и злость, и месть, и зависть,
Роман есть плод, пока же – только завязь.
Учите морфологию растений,
В ней всё: и фейерверк хитросплетений,
И яркие мазки метаморфоз,
И много-много разноцветных слёз.

13 ноября 2015 года

 

Путями саксаула
(стихи на заданный набор слов)

«Жена, любовница, мужья и прочие» –
Название кино, пока рабочее…
Последний кадр: они лежат на ложе.
Но кто они? Гаданье не по мне,
Пускай лежат при лампе и луне,
Сюжет раскрыть заранее негоже.

Сюжет идёт дорогой из аула
В другой аул путями саксаула –
По ветру, по течению песков,
По дюнам и барханам иноземным,
В страну иную, к варварам туземным,
В купе их медленных горбатых поездов.

Таков… нет, не сюжет, а фон сюжета,
Набросок, подходящий для манжета,
Не подходящий для тяжёлых книг.
Пока же ставлю жирно многоточие,
А прочее, и прочее, и прочее
Я дописать хотел, но после сник.

27 ноября 2015 года