Не верь, мой друг, не открывай доходы!
Что грянет завтра – трудно угадать,
Поскольку власть не постоянней моды
И надо быть готовым убегать.
Храни в лесу под камнем бриллианты,
Чтоб не забрали пасынки ГБ:
Когда придут не люди, а мутанты,
Они устроят «ходора» тебе.
Уйди в подполье и живи по-свински...
Хоть это некошерно, говорят,
Но знает в эмиграции Гусинский:
Несвинский вид – потенциальный яд.
Питайся в темноте под одеялом,
(Зачем бесить рабочих и крестьян?)
Не парься по высоким идеалам,
Прикинься, что ты перманентно пьян.
Но если ты ослушаешься друга,
Тебя найдут везде, и быть беде:
Ты, бизнесмен, варюга и хапуга,
Мутанты же при мзде и при узде.
Ты не захочешь в клетку попугая,
А также на шесток, на поводок...
Ты бросишь всё, и крикнешь, покидая,
Страну: «Сюда я больше не ездок!
Карету мне, карету!» – И карета
К тебе подкатит – скорая, с крестом.
Друг бизнесмен! Послушайся поэта!
Проверено по звёздам и кометам!
Оставь надежду (я молю об этом!)
Здесь легализоваться – на потом!
9 августа 2005 года
Ивану Зеленцову
Мой милый Ваня! Шляясь по парижам,
Прочёл твоё письмо с подачи жёнки.
Мы так похожи: классику мурыжим
И иногда печатаем книжонки,
Не прекращая поступь поколений.
Мы все – народ, единый и столикий,
У нас одна в дни тягостных сомнений
Надежда и опора: Он, Великий.
Тот мир, который папы звали «кухней»,
Детишки называют «интернетом»,
И рано или поздно стены рухнут,
Хоть мы не поприсутствуем при этом.
Всё унесёт не то, что ураганом,
А просто дождь и ветер точат стены,
Решает мало человек с наганом,
Поскольку неизбежны перемены.
Ну, а пока... Тихи ещё орала,
Земля полна свинцом или булатом.
Где ты встречал, скажи мне, либерала?
Последний умер в 89-м.
Пиши стихи! Смотри канал «Культура»,
Живи для счастья собственного Рима...
Мы все – одно, все вышли мы из Ура,
Из Фив, Афин и Иерусалима.
Не растекаясь более по древу,
Прощаюсь; приезжай ко дню рожденья!
Не привози мне ни юнца, ни деву:
От них сплошные недоразуменья.
9 апреля 2009 года
Андрею Корчевскому
Сегодня желание было
Мне песню спеть,
И я затянул по привычке
Про жизнь и смерть.
Про жизнь была песня краткой,
Ведь жизнь коротка.
Про смерть получилась песня
Долгая, как река.
По жизни, как по стремнине,
Несло вперёд,
А смерть была ровной гладью
Медленных вод.
По жизни на водопады
Меня несло,
А в смерти, чтобы проснуться,
Я брал весло.
И выбрать из них кого-то
Мне не посметь,
Ведь я полюбил обеих:
И жизнь, и смерть.
30 июня 2010 года
Сегодня прочитал венок рассказов
О том, как человек глядит назад
Ночами, и рождается каскад
Его свербящей совести указов.
Тотальный суд без воплей и экстазов,
Мучительный, лишённый эскапад,
Ежесекундно гложет: "Виноват!" –
Рождая приговор из парафразов.
К чему весь мир, когда душа поэта
Уже самодостаточна? Из света
Летит она в пустоты до поры.
Однако зреет мудрое сомненье,
Вытаскивая время из забвенья:
Ужель в бездонность рушатся миры?
4 ноября 2010 года
...Строгает письма князь Гвидон
Арабской вязью за кордон,
Пока в славянский алфавит
Вникает тщетно царь Давид.
Придёт к нему султан Брунея,
Придут и киевские князи
Они научат иудея
Азам азов арабской вязи!
И позабудет он Псалмы
На водах, скажем, Колымы,
Как эллин забывал куплеты
Гомеровы на водах Леты.
21 ноября 2011 года
Писал стихи и собирал награды,
Писал мучительно хорошие стихи.
На них не раз замахивались барды,
Шальные музыканты от сохи.
Писал стихи – чем дальше, тем бойчее,
«Ни дня без строчки», даже ни полдня.
Любого знатока и книгочея
Мог разогреть, поддав огня, огня...
Писал стихи и упивался славой,
Открыл в Сети музей своих наград.
Днём жил, а ночью спал в обнимку с клавой,
Создал ресурс, назвал Поэтоград.
Однажды вышел (думал, что в апреле)
На улицу (а ведь была зима!),
Простыл, закашлял, умер. Все сгорели
Стихи, стихи, великие тома.
Свой первый стих он выточить не смог
В исходном, им же заданном, размере.
Пришёл на помощь фрезерный станок...
Трудясь, будто невольник на галере,
Купил резец и шлифовальный круг,
Паяльники... На чердаке, под крышей
Он честно заработанный досуг
Весь отдавал на делание виршей.
Забыв про все житейские дела,
Семейным узам наступал на горло,
Жена бранилась, а потом ушла.
Совсем ушла. И тут его попёрло!
Он написал: «Таланта не зарою,
И дай мне Бог с любимой быть другою!»
Четыре дня работал над сюжетом,
Не прекращал стараний ни на час.
Оброс щетиной, будто дикобраз,
И сальный пот давно пристал к манжетам.
Поэма выходила хоть куда,
Она его вполне поработила...
Там люди, кони, стрелы... Там Атила,
И Чингизхан, и прочая орда.
Ему бы лечь и прикорнуть слегка,
А он сидит, глаза налились кровью,
Сидит во вред бюджету и здоровью,
Дрожит на чёрных клавишах рука.
Шёл день шестой. Он встал из-за стола,
Но всё вокруг внезапно помутилось,
И сердце... сердце вдребезги разбилось,
И смерть его, увы, подстерегла.
Он рухнул между кухней и уборной.
С ним памятник погиб нерукотворный.
29 ноября 2010 года
«...Лишь ром имеет честь поить поэта.»
Владимир Веров, «Цурен о напитках»
Лишь ром имеет честь, Вы говорите?
Ямайский! – Уточнить позволю я.
Об этом знает каждая скамья
В Эдеме, на Парнасе и на Крите.
«Абсурд и околесица, - кричите, –
Напился, как последняя свинья,
В итоге – словоблудная брехня,
Пират не воплощается в пиите!»
Ни время нам, ни место – не указ!
Мы всюду и всегда, удел наш – вечность,
Любой из нас – другому парафраз,
Мы сто культур прошли, не изувечась!
Поют нам полубоги на заказ:
Сатиры, нимфы... всяческая нечисть.
28 августа 2009 года
Стараясь не глядеть в окно,
В хлеву растил я поросяток.
За это время сожжено
Два леса и садов десяток,
Придумано пять новых слов,
Три хулиганских анекдота –
Для наших выжженных песков
Вполне достойная работа.
Но жарко! Множество огней,
А свиньям всё чего-то надо,
И я распродал всех свиней,
Уехал к морю. Там – прохлада.
27 июля 2011 года