1. Прощай, языческая сила! Пришли пергамент и графит. Свершилось! Именем Кирилла Крестили новый алфавит. Переменилась власть на небе (Ужель язычеству – шабаш?), Запел евангельский молебен – Старославянский «Отче наш»... Затвердевая от мороза, Трудами иноков святых Текла, сочилась стихопроза Без точек и без запятых. Из экономии сплошная Вязь без пробелов в два ряда – Изысканная и смешная Нечёсаная борода, Росла, росла на всю Расею – Непроходим дремучий лес. Но это – форма, а за нею Пришло плетение словес: Великолепен и вельможен, Не лыком латаный лубок, Остёр, обилен, осторожен... Катись куда-нибудь, клубок! Клубок катится, пыль клубится, Дорога долго-долго длится, Струится скользкий серпантин. Чернец учением кичится: «Един единожны – един...» – Господство формы... Что ж, по праву Созвучий гулкую ораву Стократно Эхо донесла – Супругой бога Аполлона Она была во время оно, А нынче – функцией числа. 2. Россия сорок лет терпела Вериги Грозного царя. Бурлила кровь и пухло тело В тисках монарха-упыря. Но умер он, а смерть тирана Всегда безвременьем грозит. Зачем Евразии охрана? Зачем Евразии транзит? Ост озирается на Запад, А Вест косится на Восток. Слабейший выпадает за борт – Закон сожительства жесток. Вослед опричникам Малюты, Царю Борису, на Москву Походу шляхты, после смуты, Едва оставшись «на плаву», Россия, польские силлабы, «Слогочислительный» стишок Не спонталыку, абы-кабы Ты приняла «на посошок». Потом, для пущего накала, Добавив тоник в этот джин, Сначала нехотя и вяло, Но из бутылки вышел джинн – Силлабо-тоника. Поплыло, Пошло-поехало, взапой Из древних символов Кирилла На Русь нагрянули толпой Досель невиданные ритмы, Ещё нетронутый размер. Стихи – большое поле битвы На поэтический манер. На гребне старого закона, С ним вместе, но уже и врозь, Начав с надгробья Симеона* И с «русских немцев»**, довелось Собрать блестящие осколки В горнило нового стиха. Кириллов сын Василий, с Волги Раздул кузнечные меха. А сын Василия Михайло, Крестьянский сын из Холмогор, Повёл себя весьма нахально И учинил ему «разбор». В итоге мирно сговорились, Метр расписали по статьям... (Силлабы всё ещё сочились, Всегда ж отыщется смутьян. Не зря рифмуются «кумир» И Антиох Д. Кантемир.) 3. С тех пор до нынешнея лета В России каждого аскета И жизнелюба – всех подряд Волнует звание поэта. (Есть несогласные? – хитрят!) Был автор, он постиг харизму Народной речи через призму Рассказов нянюшки своей, А европейскому снобизму Поэта обучил лицей. Он думал: жизнь даётся дважды. Он верным ямбом без затей Писал роман. С какою жаждой Поныне впитываем каждый Его пиррихий и спондей! Февраль 2004 года *Симеон Полоцкий, классик силлабической поэзии 17 века, ввёл термин «стихотворение» (в смысле, который сейчас носит слово «стихосложение»). **«Русскими немцами» называли иностранцев, поселившихся в России; они пытались принести в русский язык навыки силлабо-тонического стихосложения западноевропейских языков.