Сдвиг по фазе

Я родину любил. Ну там, берёзки, тополя, всё как полагается. И жил я неплохо. У меня были профессия и жена. Всё было. И чё она ныла постоянно? Колбаса, типа, здесь делается из крысиных хвостов! Подумаешь, брезгливая. Все едят, и ты жуй, не расстраивайся. Она же сама накачивала себя, постоянно раздражалась по мелочам: то в очереди обхамят, то горячая вода на ремонте. Она из аристократов у меня, и брак наш – как говорят, мезальянс. Мне-то что, я человек простой. А у неё много было претензий к текущему моменту. Но колбаса из крысиных хвостов – вот её пунктик был. Ну, не ешь ты её, колбасу эту, мне больше достанется! Я ей мясо приносил, а она всё про колбасу вспоминала. Потом пошло по наклонной: на заводе заказов нет, зарплату задерживают, платят через пень колоду. В итоге колбасный вопрос решился сам собой – денег на неё не хватает. Питаемся, будто оккупированные. Ходим мимо прилавков, там цены коммерческие. Я злой стал, как фашист. Жена, вроде, довольна должна быть: никаких колбас в доме нет. А она и тут не унимается: колбаса, говорит, – это лишь метафора нашей жизни! Я как услышу «метафора», меня аж передёргивает. Это она специально моё пролетарское происхождение подчеркнуть хочет! Но люблю её, мать моих детей. Будущих, конечно. Дальше, зима пришла, морозы-стервозы. Я и морозы люблю, но тут с голодухи всё раздражать стало. Перебиваемся с молока на хлеб, ножки Буша деликатесом стали. Я разъярился, поубивал бы всех.

А родители жены моей уже давно в Америку уезжать собирались, и документы их в процессе были. Жена, правда, отказывалась от их настойчивых уговоров. Тоже родину любила, хоть и колбасу нашу отечественную ненавидела. Тесть и ко мне подъезжал, типа, давай, с нами в Америку. Я ему прямо сказал, что планов таких не вынашиваю. Ну, он отстал, культурный же человек.

Под новый год объявляют, что, мол, завод наш закрывается скоро, финита ля комедия. Собирай манатки, и кто куда. Я сразу устроился в ларёк торговать, но жутко противно мне было на эту морду кавказскую работать. Зол я был день ото дня всё больше. Уже и на берёзки внимания не обращаю, и на тополя, что под нашими окнами растут. У жены авитаминоз, физиономия бледная и прыщи вылезли. Тут поехала у меня крыша окончательно. Можно сказать, сдвиг по фазе произошёл. Объявил я жене, что осточертело всё с голодухи, и не стоит ли нам присоединиться к отъезжающим родителям, пока не поздно. У жены сразу щёки порозовели, будто весна пришла. Она мне на шею бросилась, и тут же родителям звонить. Родители как раз успели вписать нас во все анкеты, чёрт их знает какие, я в эти дела не совался. Фишка такая, что через полгода оказались мы здесь, в грёбаной этой Америке.

Колбасы тут навалом, но жизнь какая-то чмошная. Нет, ну живут, как умеют, сами не понимают убогости своей, хрен с ними. Но они о России будто впервые услышали. Язык-то я взял быстро, многого не надо. На работу устроился в автомастерскую, помощником типа механика. Но тут и выпить не с кем! Для них, что Чёрное море, что Белое, один хрен. Убогие! В географии не смыслят. Истории не знают, думают, что это Америка Гитлера победила. Еда их американская – гадость, а жене моей нравится. Ну что ей тут нравится? Дерьмо одно.

У нас в России теперь другие времена пришли. Мне брат писал. Колбасы в универсаме – целый прилавок, типа как здесь в супермаркете. И никаких крысиных хвостов, всё чисто, ассортимент достойный, как в Америке. Жене говорю, посмотри, какое у нас изобилие настало! А она мне рожи корчит: не в колбасе, типа, счастье. Я вот и думаю: если не в колбасе счастье, то что было ехать в эту Америку? Чё нам там не хватало? Почему я пошёл у них на поводу? И ведь сам же всё это на свою голову наделал, то есть эмиграцию эту!

Да, крыша у меня уж точно едет, натуральный сдвиг по фазе, но в другую сторону теперь. Даже голова кружиться стала. Это болезнь, вертиго называется. Но дети-то здесь родились, обратной дороги нет. Они в их недоразвитую школу ходят, и им наша Россия на хрен не нужна. А всё из-за жены моей истеричной, и за что я люблю её только?! Бабы дуры. А я вот лузер.

9 июня 2016 года